Гречневая крупа как инструмент воздействия на русскую психику или Гречка как микроэлемент продовольственной безопасности России

10.06.2020

Оглавление

1 Почему во времена СССР, гречка была большим дефицитом?
2 Гречиха — не просто пищевой продукт, а символ национального русского своеобразия
3 Особенности агротехники в мировом и общероссийском масштабе
4 Почему социализм не догадался до фастфуда?
5 Почему гречка — это один из инструментов скрытого управления?
6 Продовольственная безопасность — элемент национальной безопасности государства
7 О чём гласит доктрина
8 Послесловие
9 Материалы:
10 Иллюстрации:

Читать около 51 мин

Когда кто-либо образно хотел указать на нечто малое в прошлые века, когда не были открыты молекулы, атомы, микрочастицы, то обращался к образу семени или его единицы — зерна.

Мы, желая поговорить о продовольственной безопасности взяли за пример культуру гречихи, то есть гречичное зерно или его продуктовую позицию — гречку.

На гречку выбор пал, как на любимую многими нами еду об отсутствии которой на полках магазинов мы начинаем беспокоиться заранее, сами иногда создавая прецедент её временного исчезновения.

Почему во времена СССР, гречка была большим дефицитом?

Вот так читатели социальных сетей сами отвечают на поставленный в заглавие вопрос:

Гречневая крупа как инструмент воздействия на русскую психику или Гречка как микроэлемент продовольственной безопасности России

— Насколько помню в 80-х гречка была таки дефицитом. Не было её свободно в продаже, опять же говорю о том месте, где жил тогда — на Донбассе. Брали её у диабетиков, для них в специальных магазинах она была свободно, но по норме, по моему 1 или 2 кг на месяц. Еще была гречка свободно в кооперативных магазинах (КООП) но стоила в половину дороже. Было проще купить в банках «Каша гречневая со свининой или говядиной», вкуснотища была реальная.

Почему был дефицит ? Потому что сеять её было не выгодно. Капризная культура. А выгодней ( для колхозов) было садить кукурузу, подсолнечник, ячмень и пшеницу. А гречка очень нежная к погоде. Потом её нужно убрать, смолотить и сушить. Нужна специальная техника, которую больше никуда не применишь, а это опять расходы. А государство закупало за копейки. Дело муторное и малоприбыльное. Это всё со слов председателя колхоза, который был миллионером ( совхоз) и который постоянно отбивался от предложений о посадке гречихи…

— Тресните меня, но не помню я такого!

Гречка была всегда. Только надо было побегать по магазинам и постоять в очередях.

А на рынке и вовсе всегда была. Только знать надо было, где искать. Откуда я-то это знаю? Всего лишь от того, что мама гоняла по магазинам и рынкам именно меня. Благодаря ей, я настолько с детства навострился, что и во взрослые времена находил всё, что мне угодно.

Другое дело, что в бытие моего детства действительно было не просто найти нужный продукт зараз. И касалось это всего. Не только гречки.

А всё равно. Жили мы в те времена гораздо веселее. И спокойнее.

Может быть от того, что не так уж важно для нас было, есть гречка или нет…

— Да вот так из ответов узнаёшь, как снабжались регионы продуктами в период СССР.

Кто-то и знать не знал, что гречка в продаже это большая редкость. А в средней полосе России и на Урале гречку на уровне сгущёнки и кофе приходилось доставать в прямом смысле этого слова. Нам от родственницы, работающей в кафе вместе с колбасой перепадало. У моей подружки мама диабетик была, ей в спец магазинах особые продукты полагались среди них и гречка была. А когда уехала учиться в другой город, там у приятельницы мама работала на шоколадной фабрике, так представьте себе она шоколад на гречку так же меняла иногда, кто бы мог подумать.

У нас гречка была редкость, хотя в студенческих и школьных столовых иногда её давали, видимо существовали какие-то нормы питания в общественных заведениях.

А некоторые республики и понятия не имели о дефиците каких либо продуктов. Вот например мы в Прибалтику поехали после первого курса и были в шоке от их магазинов продуктовых, все в группе без исключения покупали сгущённое молоко, а продавцы и местные смотрели как на дикарей, не понимая что для них это обычное явление, а у нас в городах снабжение продуктами было по минимуму, но разве сытый голодного уразумеет.

— У нас гречку, на Урале, в восьмидесятые днём с огнём невозможно было отыскать. Насколько помню гречку нам присылала тётка из Москвы. Родители ей слали шали, паутинки, а она нам продукты. Дефицит скорее всего был искусственный. Хоть генномодифицированные зерновые культуры начали выращивать как раз в то время, гречки это не коснулось. Потому что гречиха очень неприхотлива, в удобрениях не нуждается, в пестицидах тоже. Даже причин для модифицирования не было…

— Действительно, была. И в то же время — не была. Все говорят правду — и те, и другие.

Просто СССР был огромной страной (1/6 часть всей земной суши, если кто не знает) и жили в разных уголках по-разному, особенно — в плане снабжения продуктами и промышленными товарами.

Где-то гречка была дефицитом, где-то сгущенка, где-то шоколад, где-то колбаса.

В этом была даже маленькая прелесть — всегда было чем удивить родных, возвращаясь из дальней командировки, всегда было что-то такое, что можно было посылкой послать родственникам, живущим в другом краю. У нас одно было, у них другое. Вот и обменивались гостинцами, не то что сейчас — везде одно и то же, даже магнитики на холодильник — везде одни и те же, в Китае сделанные, дописанным продавцом названием курорта.

— Не знаю в каком регионе живёт автор вопроса. Я жил во времена СССР в Донецкой области. У нас гречка не была дефицитным товаром. Была в свободной продаже и очередей за ней никогда не было. Да и в любой столовой всегда было такое блюдо, как гречневая каша.

Гречиха — не просто пищевой продукт, а символ национального русского своеобразия

Далее, мы без значительных купюр приводим статью историка русской кулинарии Вильяма Васильевича Похлёбкина. В ней каждое слово дышит ценной информацией, а дата её выхода как нельзя лучше указывает как на национальные приоритеты, так и на национальную безопасность.

«Cтатья — о гречихе и гречке — появилась в критическое лето 1990 года. Её непосредственным поводом было полнейшее исчезновение гречневой крупы из продажи и особое распоряжение Минпищепрома и Минздрава о выдаче этого ценного и редкого продукта исключительно больным диабетом по справкам поликлиник. Получалось, что в стране, стоявшей ещё недавно на первом месте в мире по производству этой крупы, либо очень много больных диабетом, либо очень мало крупы! Эта редчайшая ситуация побуждала автора исследовать, как же на самом деле обстояло дело. Результатом научного расследования явилась статья, опубликованная 22 июня 1990 года в «Неделе».

Среди длинного списка дефицитных продуктов прошлых лет, пожалуй, на первом месте и «по стажу», и по заслуженной любви истосковавшихся по ней людей, и, наконец, по объективным кулинарно-пищевым качествам стояла, несомненно, гречневая крупа.

С чисто исторической точки зрения гречка — истинно русская национальная каша, наше второе по значению национальное блюдо.

«Щи да каша — пища наша».

«Каша — мать наша».

«Гречневая каша — матушка наша, а хлебец ржаной — отец родной».

Все эти поговорки известны с весьма давних времён. Когда в контексте русских былин, песен, сказаний, притч, сказок, пословиц и поговорок и даже в самих летописях встречается слово «каша», то это всегда означает именно гречневую кашу, а не какую-нибудь иную.

Словом, гречиха — не просто пищевой продукт, а своего рода символ национального русского своеобразия, ибо в ней соединились те качества, которые всегда привлекали русский народ и которые он считал своими национальными: простота в приготовлении (налил воды, вскипятил не мешая), ясность в пропорциях (одна часть крупы на две части воды), доступность (гречка всегда была в России в избытке с Х по XX века) и дешевизна (вдвое дешевле пшеницы). Что же касается сытности и отменного вкуса гречневой каши, то они — общепризнанны, вошли в поговорки.

Генезис гречихи

Ботаническая родина гречихи — наша страна, а точнее — Южная Сибирь, Алтай, Горная Шория. Отсюда, из предгорий Алтая, гречиху занесли на Урал урало-алтайские племена во время переселения народов. Поэтому европейское Предуралье, Волго-Камский регион, где гречиха временно осела и стала распространяться в течение всего первого тысячелетия нашей эры и почти два-три столетия второго тысячелетия как особая местная культура, стали второй родиной гречихи, опять-таки на нашей территории. И наконец, после начала второго тысячелетия гречиха обретает свою третью родину, переходя в районы чисто славянского расселения и становясь одной из основных национальных каш и, следовательно, национальным блюдом русского народа (две чёрные национальные каши — ржаная и гречневая).

Таким образом, на огромном пространстве именно нашей страны развёртывалась в течение двух и даже двух с половиной тысячелетий вся история развития гречихи и находятся три её родины — ботаническая, историческая и национально-экономическая.

Только после того как гречиха глубоко укоренилась в нашей стране, она стала, начиная с XV века, распространяться и в Западной Европе, а затем и в остальном мире, где складывается впечатление, что это растение и этот продукт пришёл с Востока, хотя разные народы определяют этот «восток» по-разному. В Греции и Италии гречиху называли «турецким зерном», во Франции и Бельгии, Испании и Португалии — сарацинским или арабским, в Германии считали «языческим», в России — греческим, так как первоначально в Киевской и Владимирской Руси гречиху возделывали при монастырях преимущественно греческие монахи, люди более сведущие в агрономии, которые и определяли названия культур. О том, что гречиху испокон веков возделывали в Сибири, в Предуралье и в Волго-Камском обширном регионе, церковники не желали знать; честь «открытия» и внедрения этой любимой русскими культуры они безапелляционно приписывали себе.

Примечательно, однако, что широкого распространения как блюдо гречневая каша в Западной Европе не получила. Кроме собственно Великороссии, гречиху возделывали лишь в Польше, да и то после её присоединения к России в конце XVIII века. Так и сложилось, что всё Царство Польское, а также не входившие, но примыкавшие к нему Виленская, Гродненская и Волынская губернии стали одним из главных центров возделывания гречихи в Российской империи. И поэтому вполне понятно, что с их отпадением от России после Первой мировой войны производство гречихи в СССР и доля СССР в мировом гречишном экспорте сократилась.

В 1930 — 1931 годах сборы зерна в СССР составили 1,7 млн тонн, а в 1940 году — 13 млн тонн, то есть несмотря на некоторое падение урожайности, в целом валовой сбор был выше, чем до революции, и гречневая крупа постоянно была в продаже. Более того, оптовые, закупочные и розничные цены на гречку в 20 — 40-е годы были в СССР самыми низкими среди прочих хлебов.

Одной причиной низких внутренних цен было падение мировых цен на гречиху. В 20 — 30 годах СССР вывозил лишь 6 — 8% валового сбора на экспорт, да и то вынужден был конкурировать с США, Канадой, Францией и Польшей, которые также поставляли на мировой рынок гречневую муку, в то время как крупа-ядрица на мировом рынке не котировалась.

Даже в 30-х годах, когда пшеничная мука вздорожала в СССР на 40%, а ржаная на 20%, гречневая крупа-ядрица вздорожала всего на 3 — 5%, что при её общей низкой стоимости было почти незаметно. И тем не менее спрос на неё на внутреннем рынке и в этой ситуации нисколько не возрастал, даже снижался. Практически же она была в избытке. Но к снижению спроса приложила руку наша «родная» медицина, которая неустанно распространяла «информацию» о «малой калорийности», «трудной усвояемости», «высоком проценте целлюлозы» в гречневой крупе. Так, биохимики публиковали «открытия», что гречка содержит 20% целлюлозы и, следовательно, «вредна для здоровья». При этом в анализ зерна гречихи бессовестно включали и лузгу (то есть оболочки, закрышки, от которых лущили зерно). Словом, в 30-х годах, вплоть до начала войны, гречку не только не считали дефицитом, но и низко котировали пищевики, продавцы и диетологи.

Положение резко изменилось во время войны и особенно после неё. Во-первых, все площади под гречихой в Белоруссии, на Украине и в РСФСР (Брянская, Орловская, Воронежская области, предгорья Северного Кавказа) были полностью утрачены, попав в полосу военных действий или в оккупированные территории. Оставались лишь районы Предуралья, где урожайность была очень низка. Армия тем не менее регулярно получала гречневую крупу из заблаговременно созданных крупных государственных запасов.

После войны положение осложнилось: запасы были съедены, восстановление площадей под посевы гречихи шло туго, важнее было восстановить производство более продуктивных видов зерна. И тем не менее сделано было всё, чтобы русский народ не оставался без любимой каши.

Если в 1945 году под посевами гречихи было всего 2,2 млн га, то уже в 1953 году они были расширены до 2,5 млн га, но затем в 1956 году вновь неоправданно сокращены до 2,1 млн га, так как, например, на Черниговщине и Сумщине вместо гречихи стали возделывать более рентабельную кукурузу под зелёную массу как кормовую культуру для животноводства. Уже с 1960 года размер площадей, отводимых под гречиху, вследствие дальнейшего своего сокращения перестали указывать в статистических справочниках отдельной позицией среди зерновых.

Крайне тревожным обстоятельством явилось сокращение сборов зерна как вследствие сокращения посевных площадей, так и вследствие падения урожайности. В 1945 году — 0,6 млн т, в 1950 году — уже 1,35 млн т, но в 1958 году — 0,65 млн т, и в 1963 году всего-навсего 0,5 млн т — хуже, чем в военном 1945 году! Падение урожайности было катастрофическим. Если в 1940 году урожайность гречихи составляла в среднем по стране 6,4 центнера с га, то в 1945 году урожайность упала до 3,4 центнера, а в 1958 году до 3,9 центнера и в 1963 году составляла всего 2,7 центнера, вследствие чего возник повод ставить вопрос перед инстанциями о ликвидации посевов гречихи как «устаревшей, нерентабельной культуры», вместо того чтобы сурово наказать всех, допустивших такое позорное положение.

Надо сказать, что гречиха всегда была малоурожайной культурой. И это все её производители во все века твёрдо знали и потому с этим мирились, особых претензий к гречихе не предъявляли. На фоне урожайности других зерновых до середины XV века, то есть на фоне овса, ржи, полбы, ячменя и даже отчасти пшеницы (в Южной России) — урожаи гречихи своей малопродуктивностью не особенно отличались.

Лишь после XV века, в связи с переходом на трёхпольный севооборот и с выясненной возможностью значительно повышать урожаи пшеницы, — и потому с «отрывом» этой культуры как более выгодной, товарной от всех остальных хлебов начала, да и то постепенно, незаметно, обнаруживаться мало-урожайность гречихи. Но это произошло лишь в конце XIX — начале XX века, и особенно наглядно и очевидно лишь после Второй мировой войны.

Борьба с гречихой

Однако те, кто был ответствен за сельскохозяйственное производство в это время в нашей стране, ни историей хлебных культур, ни историей возделывания гречихи вовсе не интересовались. Зато делом считали выполнение плана по зерновым, причём в целом. И гречиха, включаемая до 1963 года в число зерновых культур, заметно понижала агрочиновникам их общий процент урожайности в этой позиции, в этой строке статистической отчётности. Именно это больше всего заботило Минсельхоз, а не наличие гречневой крупы в торговле для населения. Вот почему в недрах ведомства зародилось и возникло «движение» за ликвидацию у гречихи ранга зерновой культуры, а ещё лучше, вообще за ликвидацию самой гречихи как некой «возмутительницы хорошей статистической отчётности». Возникло положение, которое для наглядности можно было бы сравнить с тем, как если бы больницы отчитывались об успехах своей медицинской деятельности по… среднебольничной температуре, то есть по среднему градусу, выводимому от складывания температуры всех больных. В медицине абсурдность такого подхода очевидна, а в ведении зернового хозяйства ни у кого не вызвала протеста!

О том, что урожайность гречихи имеет конкретные границы, и о том, что невозможно без ущерба для качества крупы повышать эту урожайность до определённого предела, — никто из «решающих инстанций» не хотел и подумать. Именно только полным непониманием проблем урожайности гречихи можно объяснить тот факт, что в Большой Советской Энциклопедии 2-го издания в статье «гречиха», подготовленной ВАСХНИЛ, указывалось, что «передовые колхозы Сумской области» добились урожайности гречихи в 40 — 44 центнера на га. Эти невероятные и совершенно фантастичные цифры (максимальная урожайность гречихи — это 10 — 11 центнеров) не вызвали никакого возражения и у редакторов БСЭ, поскольку ни «учёные» агрономы-академики, ни «бдительные» редакторы БСЭ, скорее всего, мало чего смыслили в специфике этой культуры.

А специфики этой было хоть отбавляй. Или, точнее говоря, вся гречиха сплошь состояла из одной специфики. То есть во всём отличалась от других культур и от привычных агрономических понятий насчёт того, что такое хорошо и что такое — плохо. Быть «среднетемпературным» агрономом или экономистом, плановиком и заниматься гречихой было невозможно, одно исключало другое. И кто-то в таком случае должен был уйти. «Ушли», как известно, гречиху.

А между тем в руках тонко чувствовавшего специфику гречихи хозяина (агронома или практика), смотрящего на явления современности с исторических позиций, она не только не погибла бы, но и явилась бы буквально якорем спасения для сельхозпроизводства и страны.

Так в чём же специфика гречихи как культуры?

Специфика гречихи против лени и формализма

Начнём с самого элементарного, с зёрнышек гречихи. Зёрна гречихи, в их природном виде, имеют трёхгранную форму, тёмно-коричневый цвет и размеры от 5 до 7 мм в длину и 3 — 4 мм в толщину, если считать их с той плодовой оболочкой, в которой их производит природа.

Тысяча (1000) таких зёрен весит ровно 20 грамм, и ни на миллиграмм меньше, если зерно высококачественное, полнозрелое, хорошо, правильно высушенное. А это — весьма важная «деталь», важное свойство, важный и яснейший критерий, позволяющий весьма простым способом контролировать каждому (!) без всяких приборов и технических (дорогостоящих) приспособлений и качество самого товара, зерна, и качество работы по его производству.

Вот вам первая специфическая причина, по которой за эту прямоту и ясность не любят иметь дело с гречихой любые бюрократы — ни администраторы, ни плановики-экономисты, ни агрономы. Эта культура не даст словчить. Она, подобно «чёрному ящику» в авиации, сама расскажет, как и кто с ней обходился.

Далее. Гречиха имеет два основных вида — обыкновенная и татарская. Татарская более мелка и толстокожа. Обыкновенная делится на крылатую и бескрылую. Крылатая даёт товар меньшего натурного веса, что было весьма существенно, когда любое зерно мерили не на вес, а на объёмы: измерительный прибор вмещал всегда меньше зёрен крылатой гречихи, и именно благодаря её «крыльям». Гречихи, распространённые в России, всегда принадлежали к числу крылатых. Всё это имело и имеет практическое значение: одеревенелая оболочка натурного зерна (семян) гречихи, её крылья, — в целом составляют весьма заметную часть веса зерна: от 20 до 25%. И если этого не учитывать или «учитывать» формально, включая в вес товарного зерна, то возможны махинации, исключающие или, наоборот, «включающие» в обороты до четверти массы всего урожая в стране. А это, десятки тысяч тонн. И чем более бюрократизировалось управление сельским хозяйством в стране, чем больше снижалась моральная ответственность и честность участвующего в операциях с гречихой административно-торгового аппарата, тем больше возможностей открывалось для приписок, хищения, создания дутых цифр урожаев или потерь. И вся эта «кухня» была достоянием только «специалистов». И есть все основания полагать, что подобные «производственные детали» и впредь останутся уделом лишь заинтересованных «профессионалов».

А теперь несколько слов об агрономических особенностях гречихи. Гречиха практически совершенно нетребовательна к почве. Поэтому во всех странах мира (кроме нашей!) её возделывают только на «бросовых» землях: в предгорьях, на пустошах, супесях, на заброшенных торфяниках и т. п.

Отсюда и требований к урожайности гречихи никогда особо не предъявляли. Считалось, что на подобных землях ничего иного и не получишь и что эффект экономический и товарный, а ещё более чисто пищевой и без того значителен, ибо без особых затрат, труда и времени — всё-таки получается гречневая крупа.

В России в течение веков рассуждали точно так же, и потому гречиха была всюду: каждый помаленьку для себя её выращивал.

Но с начала 30-х годов и в этой области начались «перекосы», связанные с непониманием специфики гречихи. Отпадение всех польско-белорусских районов гречкосеяния и ликвидация единоличного возделывания гречихи как экономически нерентабельного в условиях низких цен на гречневую крупу привело к тому, что были созданы крупные хозяйства по возделыванию гречихи. Они давали достаточно товарного зерна. Но ошибкой было то, что все они были созданы в районах отличных почв, в Черниговской, Сумской, Брянской, Орловской, Воронежской и других южнорусских чернозёмных областях, где традиционно возделывали более товарные зерновые культуры, и прежде всего пшеницу.

Как мы видели выше, конкурировать по сборам с пшеницей гречиха не могла, и кроме того, именно эти районы оказались полем основных военных действий в период войны, так что они выпали из сельскохозяйственного производства надолго, а после войны в условиях, когда надо было всемерно повышать урожайность зерновых, оказались более необходимыми для возделывания пшеницы, кукурузы, а не гречихи. Вот почему в 60 — 70-е годы шло вытеснение гречихи из этих районов, причём вытеснение стихийное и постфактум санкционированное высокими сельскохозяйственными инстанциями.

Всего этого не произошло бы, если бы под гречиху заранее отводили лишь бросовые земли, если бы развитие её производства, специализированные «гречневые» хозяйства развивались независимо от районов традиционного, то есть пшеничного, кукурузного и иного массового зернового производства.

Тогда с одной стороны, «низкие» урожаи гречихи в 6 — 7 центнеров с га никого бы не шокировали, а считались бы «нормальными», а с другой стороны — не было бы допущено падения урожайности до 3, и даже 2 центнеров с га. Иными словами, на бросовых землях низкая урожайность гречихи — и закономерна и рентабельна, если «потолок» не спускается уж слишком низко.

А достижение урожайности в 8 — 9 центнеров, что также возможно, следует уже считать крайне хорошим. При этом рентабельность достигают не в силу прямого увеличения ценности товарного зерна, а посредством ряда косвенных мер, вытекающих также из специфики гречихи:

во-первых, гречиха не нуждается ни в каких удобрениях, особенно в химических. Наоборот, они её портят во вкусовом отношении. Поэтому создается возможность прямой экономии на затратах в смысле удобрений;
во-вторых, гречиха, пожалуй, единственное сельскохозяйственное растение, которое не только не боится сорняков, но и успешно борется с ними: она вытесняет сорняки, глушит, убивает их уже в первый год посева, а на втором вообще оставляет поле идеально чистым от сорняков, без всякого вмешательства человека. И, разумеется, без всяких пестицидов. Экономический и плюс экологический эффект от этой способности гречихи трудно оценить в голых рублях, но он исключительно высок. И это – огромный экономический плюс;
в-третьих, гречиха, как известно, превосходный медонос. Симбиоз гречишных полей и пасек ведёт к высоким экономическим выгодам: убивают двух зайцев — с одной стороны, резко увеличивается продуктивность пасек, выход товарного мёда, с другой — резко повышается урожай гречихи в результате опыления. Причём это единственный надёжный и безобидный, дешёвый и даже прибыльный способ повышения урожая. При опылении пчёлами урожай гречихи увеличивается на 30 — 40%. Таким образом, жалобы хозяйственников на низкую рентабельность и малую прибыльность гречихи — выдумки, миф, сказки для простаков, а вернее сказать — чистое очковтирательство. Гречиха в симбиозе с пасечным хозяйством — высокоприбыльное, крайне рентабельное дело. Всей продукции всегда обеспечен высокий спрос и надёжный сбыт.

Казалось бы, о чём в таком случае речь? Отчего всё это не реализовать, и притом как можно скорее? Во что, собственно, все эти годы, десятилетия упиралась реализация этой простой программы возрождения гречнево-пасечного хозяйства в стране? В незнание? В нежелание вникнуть в суть проблемы и отойти от формального, чиновничьего подхода к данной культуре, на основе показателей плана посевов, урожайности, неверного географического распределения их? Или существовали ещё какие-нибудь причины?

Единственной существенной причиной губительного, неправильного, нехозяйского отношения к гречихе следует признать лишь только лень и формализм. Гречиха имеет одно весьма уязвимое агрономическое свойство, единственный свой «недостаток», а точнее — свою ахиллесову пяту.

Ахиллесова пята гречихи

Это её боязнь холодов, а особенно «утренников» (кратковременных утренних заморозков после посева). Это свойство было замечено давно. В древности. И боролись с ним тогда просто и надёжно, радикально. Посев гречихи производили после всех остальных культур, в период, когда почти на все 100% гарантирована хорошая, тёплая погода после посева, то есть после середины июня. Для этого установили день — 13 июня, день Акулины-гречишницы, после которого в любой удобный погожий день и в течение следующей недели (до 20 июня) можно было производить посев гречихи. Это было удобно и отдельному хозяину, и хозяйству: они могли приняться за гречиху, когда все остальные работы были окончены в посевной.

Но в обстановке 60-х годов, а особенно в 70-х, когда спешили отрапортовать о быстром и скором посеве, о его завершении, те, кто «затягивал» сев до 20 июня, когда кое-где уже начинали первые укосы, — получали взбучки, нахлобучки и прочие шишки. Те же, кто выполнял «ранний сев», практически лишались урожая, так как гречка гибнет от холодов радикально — вся целиком, без исключения. Вот таким путём и была сведена гречиха в России.

Единственным способом избежать гибели этой культуры от холодов считалось передвинуть её южнее. Именно так поступили в 20 — 40-х годах. Тогда гречиха была, но во-первых, ценой занятия площадей, пригодных для пшеницы, а во-вторых, в районах, где могли бы расти и другие более ценные технические культуры. Словом, это был выход механический, выход административный, а не агрономический, не экономически продуманный и обоснованный. Гречку можно и нужно возделывать гораздо севернее её обычного ареала распространения, но надо сеять поздно и тщательно, заделывая семена до 10 см в глубину, т.е. ведя глубокую вспашку. Нужна аккуратность, тщательность, добросовестность посева и затем, в момент, предшествующий цветению, — полив, иными словами — необходимо приложить труд, причём осмысленный, добросовестный и интенсивный труд. Только он даст результат.

В условиях крупного, специализированного гречишно-пасечного хозяйства — производство гречихи выгодно и может быть увеличено весьма быстро, в год-два по стране. Но надо дисциплинированно и интенсивно трудиться в течение очень сжатых сроков. Это то основное, что требуется для гречихи. Дело в том, что гречиха имеет крайне короткий, небольшой вегетационный период. Через два месяца, или максимум через 65 — 75 дней после посева, она «готова». Но её надо, во-первых, посеять очень быстро, в один день на любом участке, и эти дни ограничены, лучше всего 14 — 16 июня, но не раньше и не позже. Во-вторых, необходимо следить за всходами и в случае малейшей угрозы сухости почвы производить быстрый и обильный, регулярный полив до цветения. Затем необходимо к моменту цветения перетащить ульи поближе к полю, причём эту работу производят только ночью и в хорошую погоду.

А спустя два месяца — наступает столь же быстрая уборка, причём зерно гречки досушивают после уборки, и тут тоже нужны знания, опыт и, главное, тщательность и аккуратность, чтобы не допустить на этом последнем этапе неоправданных потерь в весе и во вкусе зерна (от неправильной сушки).

Таким образом, культура производства (возделывания и обработки) гречихи должна быть высока, и каждый занятый в этой отрасли должен это сознавать. Но производить гречиху должны не единоличные, не маленькие, а большие, комплексные хозяйства. В эти комплексы должны входить не только бригады пасечников, занятых медосбором, но и чисто «фабричные» производства, занятые простой, но опять-таки необходимой и тщательной обработкой гречишной соломы и лузги.

Как выше уже упоминалось, лузга, то есть оболочка семян гречихи, даёт до 25% её веса. Терять такие массы — плохо. А их обычно не только теряли, но и засоряли этими отходами всё, что только можно: дворы, дороги, поля и т. п. Между тем лузга даёт возможность вырабатывать из неё путём прессования с клеем высококачественный упаковочный материал, особенно ценный для тех видов продовольственных товаров, которым противопоказан полиэтилен и другие искусственные покрытия.

Кроме того, можно перерабатывать лузгу в высококачественный поташ путём простого сжигания и точно также получать поташ (калийную соду) из остальной гречишной соломы, хотя этот поташ более низкого качества, чем из лузги.

Таким образом, на базе возделывания гречихи можно вести специализированные многоотраслевые хозяйства, практически совершенно безотходные и производящие гречневую крупу, гречневую муку, мёд, воск, прополис, маточное молочко (апилак), пищевой и технический поташ.

Все эти продукты нам нужны, все они рентабельны и стабильны в смысле спроса. И кроме всего прочего, не следует забывать, что гречка и мёд, воск и поташ всегда были национальными продуктами России, точно так же, как её рожь, чёрный хлеб и лён».

Особенности агротехники в мировом и общероссийском масштабе

Производство зерна гречихи на планете непостоянное: за период с

1961 по 2010 годы оно резко изменялось — от 1971 тыс. т. в 2006 — 2010 годах, как уже было сказано, и до 4094 тыс. т. в 1991 — 1995 годах. Высокие и стабильные показатели производства данной культуры в мире отмечались в течение 20 лет, начиная с 1971 — 1975 годов и по 1986 — 1990 годы включительно — от 3250 до 3542 тыс. т. Несмотря на растущее народонаселение планеты, последние 20 лет (с 1991 — 1995 по 2006 — 2010 годы) характеризовались спадом валового сбора зерна — с 4094 до 1971 тыс. т. В настоящее время мировое производство гречихи (1971 тыс. т.) не достигло уровня 1961 — 1965 годов (2413 тыс. т.).

В начале статьи мы читали мнения о дефиците гречки в СССР, где люди вспоминали самые урожайные для произрастания культуры годы.

Производство гречихи в основных странах-производителях (тыс. т)

Следует отметить, что самая низкая урожайность зерна гречихи в мире характерна для СССР: в лучшие годы она не превышала 0,64 т/га (1986 — 1990 годы), что составляло только 69 % от среднемирового уровня. Однако на рубеже ХХ — ХХI веков в России наметилась тенденция роста урожайности гречихи, чего нельзя сказать о других странах. Например, в 1991 — 1995 годах она составила 0,47 т/га (в мире —

0,95 т/га), в следующие пятилетия последовательно возрастала и в 2006 — 2010 годы достигла 0,81 т/га (в мире — 0,84 т/га), то есть рост составил почти на 60 %. Вместе с тем, урожайность гречихи на Украине практически не возрастает (0,72 т/га), поэтому остаётся значительно ниже мирового показателя (0,84 т/га), а в Китае даже снижается — 0,78 т/га

Такие экономические выкладки снова приводят к мысли, что тем, кто занимается планированием наших потребительских корзин скоро покажется совсем невыгодным выращивать гречиху. Столько возни и никакой прямой зависимости с развитием агротехники.

Существует же опасность что всё сельское хозяйство как основа производства продовольственного сектора может попасть из под национального контроля в лапы международного контроля.

Тогда изменятся приоритеты национальных кухонь и все станут вкушать некие интернациональные продуктовые наборы.

Так пшеница уже достаточно вытеснила рожь в национальном потреблении и следующей на очереди стоит гречиха.

Недавно «говорящая голова» Сергей Переслегин задал аудитории вопрос его лично занимающий и этот вопрос мы выносим в название следующей главы:

Почему социализм не догадался до фастфуда?

Скажем сразу — над фастфудом в СССР работали. В 20 — 30-х годах был бум общепита строились фабрики-кухни и множились как грибы рабочие столовые, но от каш, супов и компотов мы никуда не ушли. Почему?

Родиной фастфуда мы привычно считаем США — страну индивидуализма и частного капитала. А СССР был проектом коллективистким, поэтому и фастфуд у нас получился соответственный.

Первая фабрика-кухня была открыта в 1925 году в Иваново-Вознесенске (ныне Иваново), она и стала прообразом зданий подобного назначения. Вторая фабрика-кухня была построена в Нижнем Новгороде, третья — на Днепрострое.

Удачный опыт работы первых фабрик-кухонь вызвал огромный интерес к ним. В течение нескольких лет были построены здания в Филях, на Можайском шоссе, на Ткацкой и на Тульской улицах в Москве. В Ленинграде только за один 1930 год было открыто четыре таких предприятия.

Объёмы производства некоторых из них были грандиозны. Так, на минской фабрике-кухне работало порядка 400 человек, а фабрика-кухня в Ленинграде на Нарвской заставе выделялась тем, что занимала целый квартал и включала в себя универмаг. Однако фабрики-кухни не превратились в форму организации общественного питания по месту жительства. Их основной целью стало снабжение обедами заводских столовых. При этом массовый выпуск полуфабрикатов фабриками-кухнями действительно способствовал облегчению труда женщин в домашнем хозяйстве.

С архитектурной точки зрения фабрики-кухни представляют собой памятники послереволюционной эпохи, воплотившие смелые фантазии рационалистов и конструктивистов.

Уже в 1937 году министр продовольствия Анастас Микоян привёз из Америки идею продажи котлет. Но вот чудо — идея продажи их в теле пшеничной булочки не прижилась и их стали продавать с куском хлеба — белым или чёрным.

Война прекратила и эту затею, а при Хрущёве стали появляться закусочные с национальным колоритом народов СССР: пончиковые, чебуречные, пышечные, хинкальные, пельменные.

Так или иначе сдвиг от каш к слипшемуся пшеничному комку обваренному или недопечёному состоялся.

Через тридцать лет после первых хрущёвских испытаний открылся и первый «Макдональдс».

Но если мы так же и дальше будем не доверяться своему национальному вкусу и не добиваться строгого соблюдения общественного контроля над продовольственной безопасностью (о которой поговорим ниже), то будем побеждены «влёгкую» употреблением пшеничной клейковины, которая так легко выращивается.

Почему гречка — это один из инструментов скрытого управления?

Как мы писали ранее — гречка является привычной крупой в рационе россиян, потому что это вкусная каша и её многие любят с детства. А если не есть гречневую кашу с детства, то она будет горчить. Из гречневой крупы можно приготовить множество блюд; она участвует в различных рационах здорового образа жизни; выгодна с экономической точки зрения; имеет долгий срок хранения и многое, многое другое. Поэтому, если эта крупа занимает в жизни русского человека столь значительное место, значит и управлять обществом посредством процессов с ней связанных, в качестве инструментария вполне возможно. Давайте посмотрим на эти процессы чуть глубже.

Вкус этой каши каждому знаком с самого детства. Эта крупа зашифрована в культурном коде России. С одной стороны, она имеет относительно низкую стоимость, а с другой стороны, в периоды кризисов, цена может значительно расти, порой и в несколько раз. Кто-то её любит, кто-то — нет, но пользу гречки невозможно переоценить. Благодаря большому содержанию разных микроэлементов и витаминов в ней, она считается диетическим продуктом и кашей спортсменов.

В гречке содержится: большое количество белка, сложные углеводы, аминокислоты, железо, марганец, магний, фосфор, медь, цинк, калий, кальций, селен, витамины группы В, которые необходимы для функционирования нервной системы. Гречка улучшает работу сердечно-сосудистой системы, понижает сахар в крови, улучшает пищеварение, рекомендуют употреблять при беременности, после перенесённых операций и для профилактики онкологии. Повышенный уровень клетчатки в ядрице позволяет назвать её незаменимым компонентом питания у людей, страдающих диабетом; поддерживает стабильный гемоглобин и предотвращает анемию, и многое другое.

Арсенал блюд, которые можно приготовить из этой крупы, заставляет добавить её в разряд незаменимых, поэтому и раскупают её впрок при любом «кипише». Из гречки можно варить каши, каши с молоком, каши с мясом, каши с овощами, супы, гречневые котлеты, запеканки, пудинги; делать муку и выпекать: блины, оладьи, лепёшки, галушки; приготовлять сладкие блюда и даже делать гречишный чай. Вкусную гречку приготовить проще, чем вкусную перловую или пшеничную кашу.

Так почему гречка — это инструмент скрытого управления? Поскольку её можно использовать в процессах бесструктурного управления. Бесструктурный способ управления основан на таком явлении, как «автосинхронизация». Что она из себя представляет:

«Автосинхронизация (от др.-греч. αὐτο — сам и συνχρόνος — одновременный) — явление в суперсистемах, состоящее в том, что если некое меньшинство элементов суперсистемы начинает совершать некое действие синхронно, то в него вовлекаются и другие элементы, чьё информационно-алгоритмическое обеспечение поддерживает эти действия, если это информационно-алгоритмическое обеспечение активизируется примером элементов-генераторов автосинхронизации.
В природе это явление можно наблюдать на примере синхронных вспышек целого луга, на котором сидит множество светлячков, или синхронного отклонения от опасности стаи рыбы.
В обществе потенциал автосинхронизации — своего рода «рояль в кустах», на котором неожиданно можно исполнить «пьесу» биржевой лихорадки, президентских выборов, гражданской войны. Но «рояль» не играет сам, а тем более не оказывается «в кустах» сам собою, о чём обычно забывают или не задумываются» [ 3 ].

Другими словами, если сказать попроще, относительно управления процессами приобретения и потребления гречки, то автосинхронизации можно достичь проще. Опишем это так.

Наши люди, в глобальном историческом процессе, периодически сталкиваются с задачами самосохранения: будь то войны, революции, кризисы, эпидемии; решая эти задачи всегда всплывает проблема продовольственной безопасности, которая влечёт за собой накопительный эффект в памяти общества, культуре и психике простых людей. Получается, что каждое поколение нашей большой страны в памяти имеет эту информацию — информацию о выживании в трудную минуту; наши прадеды и деды помнят тяжёлое время войны, блокаду Ленинграда, послевоенный голод; наши бабушки и мамы помнят тяжёлое время хрущёвских реформ; наш народ помнит время дефицита 80-х годов, «лихие девяностые», помнит карточки, талоны, очереди. И эта информация всегда циркулирует в обществе, как и та информация, которая помогает решить эти вопросы выживания — создать стратегические запасы, чтобы как можно дольше времени переждать трудности.

А если совместить эти две вещи, как всю пользу и преимущества гречки, так и информацию о выживании, то получается, что гречка в сознании людей имеет определённую ценность стратегического масштаба. Гречка — это стратегический продукт. Из теории управления мы знаем, что с помощью информации, хранящейся в памяти можно:

либо осуществлять процесс самоуправления;
либо управлять какими-то процессами вовне;
либо самому быть управляемым извне.

Поэтому, зная особенности управления можно обществом манипулировать и получать от этого гешефт. Как было написано ранее выгода от этих действий может быть разная: от биржевой лихорадки до гражданской войны. В случае с гречкой можно посеять панику и вывести общество из нормального психоэмоционального состояния. А как мы знаем, что человек выведенный из нормального психоэмоционального состояния не способен к адекватному восприятию и к адекватному анализу ситуации с уровня сознания, им движут программы и алгоритмы его бессознательных уровней психики.

Для того чтобы запустить панику, с помощью такого явления как «автосинхронизация», в социальных суперсистемах, достаточно всего 1 — 2 % некоего меньшинства элементов этой суперсистемы, которые начали бы синхронно скупать гречку или, к примеру, распространить информацию о том, что кто-то скупает (хотя не факт, что информация может быть правдивой; любое распространение информации — есть управление), тем самым вовлекая в этот процесс «раскрутки паники» другие элементы, чьё информационно-алгоритмическое обеспечение психики, благодаря памяти, поддерживает эти действия.

Подводя небольшой итог этого раздела, мы можем сказать, что с помощью такого народного продукта, как гречка, можно скрытно управлять обществом посредством паники. Для того, чтобы не быть жертвой этих манипуляций, необходимо:

знать и понимать, как происходит управление в социальных суперсистемах;
удерживать ровный эмоционально-смысловой строй души;
адекватно реагировать и анализировать получаемую информацию;
самому не создавать панику в обществе.

Продовольственная безопасность — элемент национальной безопасности государства

«С 1961 года рацион питания людей во всем мире стал более разнообразным в плане потребления основных товарных культур, что привело к снижению потребления местных или региональных культур и, таким образом, стало более однородным в глобальном масштабе. Различия между продуктами, потребляемыми в разных странах, были уменьшены на 68% между 1961 и 2009 годами. Современный «глобальный стандарт» рациона питания содержит всё большую долю относительно небольшого числа основных товарных культур, которые существенно увеличили долю общей пищевой энергии (калорий), белка, жира и пищевой массы, которую они обеспечивают мировому населению, включая пшеницу, рис, сахар, кукурузу, сою (на +284%), пальмовое масло (на +173%) и подсолнечник (на +246%). В то время как страны потребляли большую долю местных или региональных культур, пшеница стала основным продуктом питания в более чем 97% стран, а другие глобальные продукты питания демонстрируют аналогичное доминирование во всем мире. Другие культуры резко сократились за тот же период, в том числе рожь, ямс, сладкий картофель (на -45%), маниока (на -38%), кокос, сорго (на -52%) и просо (на -45%)[71][72]. Такое изменение разнообразия культур в рационе человека связано со смешанным воздействием на продовольственную безопасность, улучшая недостаточное питание в некоторых регионах, но способствуя развитию связанных с питанием заболеваний, вызванных чрезмерным потреблением макроэлементов» — гласит статья Википедии. [ 7 ].

Поэтому:

продовольственная безопасность — элемент национальной безопасности государства.

Но некоторые политики, возможно благонамеренные, путают экономическую безопасность своей страны с ущербом, которая она может нанести продовольственной безопасности других стран.

Так Чрезвычайный и Полномочный посол Украины Сергей Корсунский призывает вспомнить, как украинцы умели выводить новые сорта пшеницы и накормить ими в больших объёмах Юго-Восточную Азию (31 — 32 минуты).

Китай съест всё — заявляет дипломат

Ситуация, при которой все люди в каждый момент времени имеют физический и экономический доступ к достаточной в количественном отношении безопасной пище, необходимой для ведения активной и здоровой жизни является главным показателем продовольственной безопасности.

В «Римской декларации по всемирной продовольственной безопасности» (1996) говорится об обязанности любого государства обеспечивать право каждого человека на доступ к безопасным для здоровья и полноценным продуктам питания в соответствии с правом на адекватное питание и правом на свободу от голода.

Продовольственная безопасность является одной из главных целей аграрной и экономической политики государства. В своём общем виде она формирует вектор движения любой национальной продовольственной системы к идеальному состоянию. В этом смысле стремление к продовольственной безопасности — непрерывный процесс. При этом для её достижения зачастую происходит смена приоритетов развития и механизмов реализации аграрной политики.

В России основным документом, определяющим совокупность официальных взглядов на цели, задачи и основные направления государственной экономической политики в области обеспечения продовольственной безопасности страны является Доктрина продовольственной безопасности Российской Федерации, утверждённая указом Президента РФ от 21 января 2020 года.

О чём гласит доктрина

В современном мире продовольствие — это не только продукты питания, но и сильнейший инструмент управления. С помощью продовольствия можно воздействовать на любое общество, воздействовать на общественное развитие, вести продовольственные войны, поэтому, с точки зрения достаточно общей теории управления, продовольствие напрямую относится к обобщённым средствам управления, к пятому приоритету, управляющему генетикой нашего вида.

Как мы писали ранее, что различия между продуктами, потребляемыми разными странами, за 30 лет уменьшились на 68% — это происходит не случайно. Если, во всём мире, большинство государств привести к единообразному потреблению продуктов, то управлять этим обществом становится легче, помимо потери своей идентичности, которая влечёт за собой смену культуры (а это, между прочим, мировоззренческий приоритет управления), можно и подорвать свою аграрную экономику, примеров тому множество, один Хрущёв с кукурузой чего стоит.

«Продовольственные войны», за последние сто лет, довольно частые явления. Продовольственное эмбарго стало частой практикой США, с 1918 года по 1992 год — 54 раза, а с 1993 года по 2002 год — 61 раз. Отсутствие самообеспеченности продовольствием, ведёт к зависимости, при том, что продовольственная безопасность является одним из звеньев суверенитета. Если отдать производство и распределение основных продуктов питания в чужие руки, то теряется возможность контроля за качеством продукции, а значит и влиять на здоровье народа и продолжительность её жизни будем не мы, а кто-то другой.

С помощью «продовольственного оружия» можно оказывать политическое давление, готовить революции, менять правящую верхушку государств и многое, многое другое.

К 2010 году доля импортного продовольствия в нашей стране составляла более 50%, в связи с этим созрел вопрос продовольственной безопасности.

Первая версия Доктрины была утверждена в 2010 году, новая версия Доктрины В.В. Путин подписал 21 января 2020 года — это стратегическое планирование по самообеспечению страны основными видами отечественной сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия; развития сельского и рыбного хозяйства; экономическая и физическая доступность продовольствия; рациональные нормы потребления пищевой продукции.

Основой Доктрины является: доля собственного производства, качество продовольствия и доступность для населения. Не достаточно просто заняться импортозамещением, а необходимо уделить внимание и качеству производимых пищевых продуктов, и доступности, которая включает в себя доступность экономическую и доступность физическую или территориальную. Аграрная сфера сместилась в сторону стратегического планирования, войдя в число проблем национальной безопасности.

В новой редакции Доктрины от 2020 года никаких сильных фундаментальных изменений не произошло, но многие позиции дополнились и расширились:

повысился рост обеспеченности по некоторым видам продуктов: сахар, растительное масло, рыба;
добавился список самообеспеченности по: овощам, фруктам, ягодам, бахчевым культурам и семенам;

расширен список рисков — появились: экономические риски, риски снижения плодородия сельхозземель из-за их нерационального использования, ветеринарные и фитосанитарные риски, санитарно-эпидемиологическая и социальная угрозы (риск обеспечения отрасли кадрами);
изменилась формула оценки продовольственной безопасности: ранее использовался критерий удельного веса продукции в общем объёме товарных ресурсов внутреннего рынка с учётом переходящих запасов; теперь как уровень самообеспечения, который рассчитывается как отношение объёма; отечественного производства продукции к объему внутреннего потребления;
поставлена задача достижения положительного сальдо торгового баланса сырья и продовольствия;
поставлена задача наращивания экспорта с учётом приоритетов самообеспечения страны;
расширен показатель физической доступности. [ 8 ]

Напомним нашему читателю, что гречка является нашим национальным продуктом, продуктом русской идентичности, и пока на сегодняшний день с самообеспеченностью этим продуктом у нас всё порядке, но если мы не будем задумываться о процессах, происходящих вокруг нас, не будем эти процессы управления идентифицировать и различать, то мы потеряем свою самобытность и утратим суверенитет на уровне продовольственной безопасности пятого приоритета обобщённых средств управления/оружия.

Послесловие

Главный же вывод, который самостоятельно рекомендуется сделать читателям статьи таков: должны ли народы соблюдая видовую самоидентичность употреблять в необходимом количестве региональную (местную) пищу или же каждый из нас является участником эксперимента доказательства от обратного?